Болгары

Моя мать — русская, отец — болгарин, из тех, что полтора века тому назад поселились на юге России. Их тайком вывозили морем русские моряки, спасая от турецкого ига. В шестнадцать лет я для экзотики решил записаться в паспорте болгарином. Про таких, как я, в застойные годы говорили: "Полукровка — последняя надежда советской власти".

  До 1963 года жили мы на Пересыпи.

  Мои родственники по болгарской линии (выходцы из села Благоево) с разрешения властей нарезали себе участок, примыкающий к стене завода "Продмаш". А мои русские родственники работали на этом заводе и жили в ведомственном доме — в километре от болгарских. А я — паразитировал на их географической близости.

   — Ну, Юрасик, чем тебя сегодня болгары кормили? — спрашивает меня русская бабушка.

   — Ой, плохо дело у болгар, бабушка Тамара, — отвечаю. — Все на работе, на базар никто не пошел. Два яичка всмятку покушал и все.

   — А бабушка Тамара тебе котлетки сделала с домашней лапшой!

  Возвращаюсь домой к болгарам. Болгарская бабушка Женя спрашивает:

   — Баба Тамара тебя кормила?

   — Нет.

   — А что делала?

   — Поила. Компот дала и все.

   — От кацапы, да еба мамка!

  Я думаю, это болгарское выражение не нуждается в переводе.

  В отместку бабе Тамаре меня кормят ихнией — курицей с картошкой и луком, тушенными в томате.

  Благодаря моим пересыпским Монтекки и Капулетти я постоянно прибавлял в весе. И мать запретила меня кормить в ее отсутствие. Я нашел выход. Болгарским родичам я пел на кухне болгарские песни, а русским — показывал смешные истории из жизни болгарской диаспоры. За это те и другие подкармливали меня исподтишка.

  Однажды мой вес едва не стал причиной трагедии. Я нечаянно чуть не убил собственного двоюродного брата Вовку.

  Девичья фамилия его мамы — моей тетки и крестной — Стоянова, и у его отца фамилия — Стоянов. Однофамильцы. В загсе, когда они регистрировались, одна идиотка спросила:

   — Варвара Георгиевна, вы останетесь на своей фамилии, или возьмете фамилию мужа?..

  Брат Вовка — чистокровный болгарин. И кличка у него была — Болгарин. Разница в возрасте у нас — шесть лет (я старше).

  Непредумышленное убийство могло состояться в конце 1-й Ильичевской улицы, недалеко от нашего дома. Была там огромная глубокая яма, в которую стекали отходы из коллективных дворов. Яма была огорожена невысоким заборчиком. На нем-то и сидели в жаркий июльский полдень мой пятилетний Болгарин и еще четыре пацана. Подхожу к ним и со словами: "Привет, дистрофики!" усаживаюсь рядом на забор. После сухого треска и крика "Ой!!!" последовало секундное ощущение невесомости, и небо оказалось уже не над головой, а перед глазами. Я вскочил. Смотрю: малышня валяется кто где. Пересчитал — три человека. А было четыре.

   — А где Вовка?

  Сашка Тюльбезов, Вовкин дружок, посмотрел в яму и сказал:

   — Утонул твой Болгарин!

  Мы склонились над ямой. Никого!

  Один маленький паникер (не помню его имени) побежал по улице с истошным криком:

   — А Жирный Болгарина убил!

  В это время из фекальных вод, как поплавок, вынырнул Вовка с капустным листом на голове. Первые его слова были:

   — Ну все, Юрочка, идет рассказ! Идет про тебя рассказ папке!

  Дядю Ваню, его папу, я побаивался. Иногда казалось, что под горячую руку может и ломиком по голове тюкнуть. Но на любого дядю Ваню есть мой папа, который начнет искать топор. А у моего папы есть его папа, который этот топор обязательно найдет! Болгары, одним словом.

  Я говорю Вовке:

   — Спокойно, Болгарин, счас мы тебя вытащим. Я тебе велик подарю!

  Спасали мы его как альпиниста из расщелины. Поскольку яма была глубокой, пришлось Сашке Тюльбезову в нее свеситься и схватить Вовку за руки, а я держал Сашку за ноги. Сандалии у него были на вырост — на два размера больше. Естественно, он из них выскользнул и повторил полет Болгарина. А я остался наверху с сандалиями в руках… Так как велосипед у меня был один, второму малому я пообещал марки.

  У этой истории счастливый финал. Засранцев с трудом, но все-таки отмыли. Меня никто не заложил. Правда, Болгарин какое-то время меня шантажировал. Чуть что ему не понравиться, он мне подмигивал и говорил:

   — Идет рассказ!

  Мы, дети болгарского двора, очень любили, когда приходил с работы дядя Миша — муж тети Любы, еще одной папиной сестры. Дядя Миша трудился на мясокомбинате. С работы он всегда возвращался толще, чем уходил. И даже в жаркие дни носил пиджак.

  На кухне дяде Мише помогали раздеться. Он топтался вокруг собственной оси и с него, как с катушки, падала лента молочных сосисок. Под майкой дядя Миша носил специально сшитый пояс с карманами для мяса и печени. От того, что он работал постоянно с сырым мясом, у него иногда возникало рожистое воспаление на руке. Тогда он брал больничный и семья переходила на постную пищу. Какая-то бабка с соседней улицы за кусок говядины заговаривала дядимишину болячку, и дом опять становился на довольствие мясокомбината.

  Ах, как готовила бабушка Женя!

  Рождественский стол. Перечисляю: ихния из курочки, тушеная капуста с грибочками, фасолица с жаренным лучком, икра из синеньких, икра из кабачков (это из закруток), голубчики величиной с детский мизинец. Квашенные капустные листья для голубцов продают на Привозе, а мяско, я вас умоляю, не надо пропускать через мясорубку, его надо рубить ножичком долго и меленько. По-болгарски! Что там еще? Естественно, много-много брынзы (и свежей, и выдержанной). Не обходилось и без продуктов ассимиляции — дунайской селедочки, тюлечки, колбаски и чего-нибудь еще чисто одесского.

  Но самое главное — на сладенькое — БАННИЦА. На приготовление — день. Пресное тесто раскатывается до толщины бумаги. Слой теста. Растопленным маслицем его сверху. Потом творожок. И сахарным песком из ладошки. И все. И так двадцать пять слоев. И потом в духовку.

  Покажите мне человека, который сумеет сегодня сделать настоящую банницу, — и я изменю национальность!

  Баба Женя моя. Сколько народу она выкормила, вынянчила и вырастила. Почти не умела читать и писать. Могла быть властной и непреклонной. Любила, когда я кривлялся, и не разрешала моей шустрой двоюродной сестре Светке идти по улице впереди меня: "Бо он — мужчина!" Пережила и мужа, и сына. И тихо ушла к своему Богу, в которого скромно и непоказно верила всю жизнь...

  Живут мои болгары в Одессе. Живут небогато. Рабочие, таксисты, учителя и врачи. И нет среди них больших начальников, нет бизнесменов. Никогда они не были за границей. Даже в стране, на языке которой говорят по сей день.

  Что посадит болгарин на земле, если у него будет один квадратный метр? Он посадит куст винограда и красный перец.

  Они растут на нашей даче в Одессе, в районе Большого Фонтана в память о самом главном болгарине в моей жизни — папе.